Andrei Burdukou (![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png)
chip_burunduk) wrote2010-11-29 04:30 pm
chip_burunduk) wrote2010-11-29 04:30 pm
Продолжение 2 : МОДЕРНИЗАТОРЫ РОССИИ. ОТ ЛЖЕДМИТРИЯ ДО ДМИТРИЯ
Часть 3
Горбачев
По большому счету, главная идея перестройки формулировалась просто – хватит заниматься «ракетами», давайте займемся «сапогами».
Посыл был правильный. На ракеты уже не хватало денег, а в плохих сапогах ходить надоело.
Если кто не помнит, горбачевская «модернизация» началась вовсе не с демократии. Первым словом было – ускорение. На основе научно-технического прогресса. Идея казалась простой – надо поднапрячь науку, перевооружить производства, выпускать поменьше танков, побольше телевизоров – и все наладится.
Ключевая мысль – нужны новые технологии. Почти по Медведеву. Правда, времени и денег у Горбачева было гораздо меньше. Потому что цены на нефть были гораздо ниже. Поэтому правильные выводы приходилось делать гораздо быстрее. Вскоре о науке и прогрессе забыли. Горбачев решил осуществить редкую для России вещь – политическую модернизацию.
Этим он и вошел в историю. Многие ему должны быть благодарны. Например, миллионы тех, кто уехал из страны и прекрасно устроился на Западе – от Кремниевой долины до Германии (где «русские» составляют третью по численности этническую группу страны после немцев и турок).
У них прекрасные дома с бассейнами и солидные счета в банках. И хотя уже давно нет «железного занавеса», а в Москве можно купить все то же, что в Нью-Йорке, мало кто торопится возвращаться.
Речь не о жуликах – речь о врачах, профессорах, программистах и изобретателях. О тех, кто уехал благодаря Горбачеву и устроил свою жизнь так, как хотел. Их немало – их миллионы. Они могут быть ему благодарны.
Горбачеву должны быть благодарны и те, кто стал «мелким и средним предпринимателем» на постсоветском пространстве. А равно «ведущие журналисты», поп-звезды, пиарщики, рекламщики и прочая, прочая, прочая. Они никогда бы не жили так, как живут сейчас. Таких тоже немало – их миллионы.
Еще больше должны быть благодарны Горбачеву политики и чиновники постсоветского пространства. Они бы никогда не стали теми, кто они есть. Путин уволился бы в запас полковником, а Медведев служил бы при кафедре под руководством профессора Собчака. Горбачев открыл им дорогу – и не только им. Они могут быть ему благодарны.
И конечно, господа олигархи – и большие, и те, кто поменьше. Абрамович – не Гейтс, Вексельберг – не Джобс, а Фридман – не Делл. И даже не Сорос. Они не изобрели прорывных технологий (как «Интел», «Сиско» или «Эппл»). Не внедрили новые формы организации бизнеса (как «Уолл-Март»). Не создали новый стандарт качества (как «Икеа»). Они даже не умели виртуозно играть на бирже – так, как Баффет, Сорос или Роджерс. Так что миллиардерами они могли стать только в России. И потому каждый на своем рабочем столе должен держать небольшой золотой бюстик М.С. Горбачева.
Горбачеву могут быть благодарны отдельные страны. Например, Эстония. При СССР эстонцы жили неплохо (потому что работали). А сейчас живут еще лучше (потому что продолжают работать – спокойно и несуетливо).
Но есть те, у кого нет хороших слов для Горбачева. Те, кто спился из-за безнадеги 90-х. Те, кто бежал из родных мест во время войн в Закавказье, Средней Азии, на Кавказе и в Приднестровье. Не скажут спасибо жители забытых моногородов и деревень – провинциальная Россия, брошенная на произвол судьбы.
Всех их никто не считал. Но думается, что их гораздо больше, чем тех, кто уехал на благополучный Запад.
Политическая модернизация Горбачева дала странный результат. Очень много тех, кто проиграл. Но и тех, кто выиграл, немало.
Горбачев поменял многое. Больше, чем все русские цари. И почти столько же, сколько Ленин. Но главное осталось неизменным – Россия по-прежнему жила тем, что Бог послал (плодами недр). И по-прежнему ей правил не царь и не народ, а «сто тысяч столоначальников»…
Наши дни
Когда-то граф Витте писал – хочешь что-то сделать в России, делай быстро. Иначе затянет трясина повседневности. И от любой светлой идеи не останется ничего, кроме воспоминания.
Неясно – читал ли Медведев Витте. Если и читал, то невнимательно. И выводов никаких не сделал.
Президентом Медведев стал в марте 2008 года. К модернизации призвал в сентябре 2009-го (статья «Россия, вперед!»). В статье нет решений и рецептов. Только призыв – «даешь модернизацию!». Призыв Медведев формулировал полтора года. Многовато.
С момента эпохальной публикации прошел год. За это время появилось еще две идеи. Во-первых, построить город-сад в Сколково. Во-вторых, переименовать милицию в полицию.
Больше – ничего. Слабовато.
О модернизаторе Медведеве хочется написать многое. Но писать нечего. Хочется пространно порассуждать о перспективах российской модернизации. Но не получается. Потому что все слишком ясно и просто.
Модернизация в России – это функция от цены на нефть. Больше цена – меньше модернизации. И наоборот. Шанс у модернизации появляется при цене 10 долларов за баррель и ниже.
Не факт, что шансом этим воспользуются. Потому как в этом случае есть и другой сценарий – страна может просто развалиться. Тут все зависит от того, кто будет в Кремле. Если реинкарнация графа Витте – страна выживет. А если «акционеры Газпрома», то развалится.
Но 10 долларов за баррель дают хотя бы шанс. Все, что выше, не дает даже его. При цене 70-80 долларов за баррель (как сейчас) модернизировать ничего не будут, но будут говорить. При цене 100 даже говорить перестанут. А при цене выше 120 возникнет закономерный вопрос – а на кой нам модернизироваться? Мы ж энергетическая сверхдержава… Все это проверено временем. Самый свежий эксперимент – последние 10 лет.
Путин начинал с цены 20 долларов. Страхи 90-х еще не прошли, и потому кто-то что-то еще пытался делать. Потом цены взлетели до 140 за баррель. На лице доселе робкого Путина появилась фирменная ухмылка, а политологи родили анекдот под названием «энергетическая сверхдержава».
Потом грянул кризис. Цена упала до 40-50. Начались разговоры о модернизации. Венцом их стала статья Медведева. Но падение нефтяных цен остановилось. И статья осталась просто статьей.
Так будет и впредь. Поднимутся цены на нефть – статья Медведева окончательно отправится в мусорную корзину. Опустятся, но не сильно – начнут цитировать чаще (но делать все равно ничего не будут). Рухнут – и статья, и автор, и начальник автора отправятся в учебники истории.
Так что предсказать будущее российской модернизации легко. А вот нефтяные цены – трудно…
НЕ СКОЛКОВО
КРАТКАЯ ИСТОРИЯ КРЕМНИЕВОЙ ДОЛИНЫ
Дело в букве
«Так чем станет Сколково?» – спрашивали у российских чиновников. «Российской Силиконовой долиной», – следовал стандартный ответ. И сразу становилось ясно – люди не знают, о чем говорят.
Итак, для начала запомним. Если кто-то скажет вам, что он создаст доморощенную «Силиконовую долину» (как в США) и там будет хай-тек – смейтесь ему в глаза. Смейтесь долго и заразительно. А потом посоветуйте перед строительством «долины» для начала выучить английский язык. Это проще, а главное – дешевле.
Суть вот в чем. В английском есть два слова – «Silicon» и «Silicone». Отличаются они одной буквой и совершенно разным смыслом.
«Silicon» – это кремний. Из него делают полупроводники для микропроцессоров в компьютерах.
«Silicone» – это силикон. Тот самый, из которого делают огромные груди и ужасные надувные губы.
Знаменитую долину хай-тека называют «Silicon Valley», то бишь «КРЕМНИЕВАЯ ДОЛИНА». А есть еще и «Siliconе Valley», то бишь «Силиконовая долина».
«Кремниевая долина» – это хай-тек. А у настоящей Силиконовой есть еще одно название – порнодолина. И вот вопрос – так что же будут строить в Сколково?
А теперь серьезно, без стеба и иронии. Буквоедство – дело плохое. Как говорится, «хоть горшком назови…». Но если люди берутся за грандиозный проект, то неплохо бы владеть элементарной грамотностью. И когда большой кремлевский чиновник путает кремний с силиконом, то на ум приходит только одно – прежде чем изучать интегралы, хорошо бы выучить таблицу умножения…
Кремниевая долина началась не с госпрограммы и крупных инвестиций. И даже не с гениев, окопавшихся в гаражах. Все это появилось потом. И гениальные гаражные изобретения, и миллиардные обороты. Но вначале был УНИВЕРСИТЕТ.
Речь, конечно, о Стэнфорде.
Своим рождением Стэнфорд обязан смерти. Смерти ребенка.
Лиланд Стэнфорд был сильным человеком. Умным, хватким и очень разворотливым. Ему везло. Он заработал кучу денег и стал одним из самых влиятельных людей Калифорнии. Но иногда Судьба забывает о своих любимцах. В 1885 году у Стэнфорда умер сын. Ему было всего 15 лет.
В память о мальчике Стэнфорд подарил человечеству университет. И дал ему имя сына.
Сумма, пожертвованная Стэнфордом на создание университета, колоссальна – что-то около 500 млн. долларов на нынешние деньги.
Но деньгами дело не ограничилось. Чета Стэнфордов (Лиланд и Джейн) поселила в нем новый дух. В университете не было чопорности, а главная ставка делалась на прикладные знания. Именно это позволило совершить революцию.
Революция случилась, когда Стэнфордов уже не было на свете. А революционера звали профессор Фредерик Терман.
Терман самозабвенно любил Стэнфорд. Здесь профессором был его отец, здесь профессором стал он сам. Терман работал и в Гарварде, и в Массачусетском технологическом институте. Но после Второй мировой он все равно вернулся в Стэнфорд. И ему очень хотелось, чтобы так же поступали другие.
Терману было не по душе, что лучшие студенты мигрируют с Западного побережья (Калифорния) на Восточное (в Гарвард, в Массачусетский технологический институт и пр.).
Он решил развернуть «поток мозгов» в обратном направлении. Идея была проста – переманите лучших исследователей в Стэнфорд, и студентам незачем будет менять теплую Калифорнию на северный Массачусетс. Более того – в Стэнфорд потянутся из других штатов.
Легко сказать – трудно сделать. Нужны были деньги. А их как всегда не было.
Зато университет владел огромным участком земли. Но вот незадача – продать его было нельзя. Это запрещалось завещанием Лиланда Стэнфорда. И тут у профессора Термана родилась идея – если нельзя продать, то можно отдать. В аренду. Причем только высокотехнологичным компаниям. Так зарождался Стэнфордский промышленный парк.
В теории получалось неплохо. Университет получает деньги. Высокотехнологичные компании получают дешевые участки под офисы. И главное – под боком у них университет. Здесь можно набирать сотрудников и черпать идеи. Да и студентам никуда не надо уезжать. Бери участок в льготную аренду и начинай бизнес.
На деле все шло туговато. Поначалу бума не было. Помогали лишь личные связи профессора Термана.
Идея не отпускать студентов далеко от университета владела Терманом еще до войны. Он уговаривал своих студентов – создавайте компании при университете, не пожалеете! Двоих он уговорил – и они не пожалели. Студентов звали Уильям Хьюлетт и Дэвид Паккард.
Первое их изобретение – генератор звуковой частоты. Первый солидный заказчик – студия «Уолт Дисней». Первое место дислокации «Хьюлетт-Паккарда» – гараж в Пало-Альто. Тот самый. В самом сердце будущей Кремниевой долины.
Ни Уильяма Хьюлетта, ни Дэвида Паккарда уже нет на свете. А оборот компании «Хьюлетт-Паккард» сегодня – почти 115 млрд. долларов. Больше, чем у «Газпрома».
Почему «кремниевая»?
Вначале у этих мест было более поэтическое название – Долина восхищенных сердец. Поэзию заменил прозой физик Уильям Брэдфорд Шокли. Он работал с полупроводниками – и за исследования в этой сфере получил Нобелевскую премию (вместе с коллегами открыл т.н. «транзисторный эффект»).
Характер у Шокли был тяжелый. В компании «Bell Labs» (где он сделал многие свои открытия) Шокли чувствовал себя не в своей тарелке – это и помогло перетянуть его в Калифорнию. И здесь его ждала… неудача!
Позже Долина восхищенных сердец станет центром хай-тека – прежде всего благодаря полупроводникам. Шокли соберет отличную команду. И сам же ее разрушит. Перед собой и коллегами он поставит задачу – создать транзисторы, используя… кремний (до этого использовали более дорогой германий).
Задача будет решена. Но коммерческий прорыв осуществят уже без первопроходца Шокли.
Своеволие нобелевского лауреата не довело до добра – от него ушли лучшие. Потом их назовут «вероломной восьмеркой». Хотя они могут поспорить. Если они и «предали» своего общего шефа Шокли, то только потому что сам Шокли «предал» их общую идею – кремниевые полупроводники. В какой-то момент он решил забросить тему. Но восемь человек в команде не согласились. Они ушли от Шокли и основали свою компанию. Вместо «Shockley Semiconductor Laboratory» появилась «Fairchild Semiconductor».
Потом и она распадется. И двое из восьмерки (Роберт Нойс и Гордон Мур), взяв третьим Энди Гроува, создадут знаменитый «Intel».
В конце концов кремний принес миллиарды. А долина получила свое сегодняшнее название – Кремниевая.
Уильям Шокли не приобщился к доходам. Но слава второго отца-основателя Кремниевой долины (после профессора Термана) по праву осталась за ним.
Спасибо СССР
Впервые Кремниевую долину назвал «кремниевой» журналист Дон Хофлер. В ту пору (1971 год) уже было о чем писать и чем восхищаться.
Что же произошло за почти четверть века, минувшие с того момента, когда профессору Терману пришла идея сдавать землю Стэнфорда в аренду?
А произошло вот что. В Кремниевую долину пришли большие деньги. Очень большие. Идеи объединились с деньгами. И прогресс рванул с места в карьер.
Благодарить за это нужно… СССР. И если папой Кремниевого чуда справедливо считают профессора Термана, то на роль мамы может претендовать красная Москва. Это не шутка. Деньги в Кремниевой долине появились благодаря Пентагону. А деньги у Пентагона появились благодаря СССР. Без «красной угрозы» не было бы больших военных бюджетов. Без военных бюджетов не было бы американского хай-тека.
Парадокс истории. Никому не нужная холодная война принесла человечеству как минимум две полезные вещи – во-первых, отсутствие мировых войн (из-за боязни ядерного самоуничтожения); во-вторых, ряд научных прорывов (от атомной энергии до Интернета – благодаря исследованиям, профинансированным ВПК).
В холодную войну и СССР, и США внесли равный вклад. А вот выгоду получили разную. Американский ВПК питал не только армию, но и экономику. Советский ВПК питал сам себя.
Американский военный бюджет расходился по частным карманам. В СССР был один карман – государственный. Да и обычный здравый смысл подсказывал – зачем отдавать частнику, если можно отдать самому себе?
В итоге Штаты получили Кремниевую долину и самый сильный хай-тек в мире. А СССР проспал компьютерную революцию (а потом и вовсе развалился).
У нас были свои гении. И свои сильные управленцы. А вот система была иной. Ведь если бы американцы распределяли огромные военные бюджеты по госкорпорациям, у них случилось бы то же самое. У правил нет исключений – скупой всегда платит дважды. И теряет все.
В 50-е годы без госзаказов не выжила бы ни одна хай-тек компания. До эры Интернета и персональных компьютеров было еще далеко. И если бы компании работали лишь на гражданский сектор, то они бы попросту прогорели.
Но Пентагон денег не жалел. Почти половина производившихся транзисторов шла на нужды оборонки. В исследования вкладывались колоссальные средства. Военные могли рисковать. Именно они оградили зарождающийся хай-тек от штормов и бурь свободного рынка.
Госзаказ стал фундаментом процветания. Потом появились стены в виде венчурных фондов. Под идеи и разработки стали давать частные деньги. Инвесторы знали – если изобретение стоящее, его купят. Купит все тот же ВПК.
И наконец, стены увенчались крышей. После венчурных фондов пришли иностранные инвестиции. Весь мир понял – здесь можно заработать. Причем очень много.
В этом смысле история Кремниевой долины поучительна. Хай-тек не рождается в обычном свободном рынке. Ему нужна теплица. И без государства здесь не обойтись.
Без бюрократии
Проблема только в том, как ведет себя госбюрократия – помогает или руководит. Кремниевой долине повезло – бюрократы (в основном военные) давали заказы, финансировали исследования… и больше ни во что не вмешивались.
Кремниевая долина росла сама по себе – без отчетов и планов. Ее не строили, как дом, согласно проекту – она росла, как дикий сад.
Если написать полную и подробную историю долины, то перед нами окажется не история успехов, а история заблуждений, поражений и провалов. Просто эту историю никто не пишет. Таково свойство человеческой памяти – помнить лучшее.
Когда говорят о Кремниевой долине, вспоминают тех, кому улыбнулась удача: гараж, с которого начался «Хьюлетт-Паккард»; неутомимого Стива Джобса, создавшего «Эппл»; эмигранта из СССР Брина и его друга Пейджа, основавших «Гугл»; супругов Босака и Лернер, давших старт «Циско».
Никто не пишет о сотнях ошибок, провалов и разорений. О многих из них просто не знают. Неудачники не попадают в летописи. Но они были – и их было гораздо больше, чем миллиардеров из гаража.
Так что сад был именно «диким». Но, несмотря на это, он расцвел и стал плодоносить.
Как это у них получилось?
На этот сложный вопрос есть простой ответ – СЛУЧАЙНО.
Повторим – Кремниевая долина появилась СЛУЧАЙНО (!!!). Именно это никак не могут понять те, кто пытается ее копировать.
Если бы не было Термана – долины не было бы. Может быть, она явилась бы в другом месте. А может, и не появилась вообще.
Есть и другой вопрос – а что изменилось бы, если бы Долины не существовало? Гадать – дело неблагодарное. Но почему-то думается, что, по большому счету, было бы то же самое.
Принцип «все, что может быть изобретено – будет изобретено» никто не отменял. Возможно, какие-то открытия поменяли бы свою географию. То бишь, их сделали бы не в Калифорнии, а в том же Массачусетсе. Возможно, штаб-квартиры хай-тек корпораций не жались бы боками друг к другу, а сидели бы в разных штатах. Сидит же «Делл» в Техасе, а «Майкрософт» в штате Вашингтон… А возможно, появилась бы совершенно иная форма теплиц для хай-тека.
Главный принцип, благодаря которому делались великие открытия, – свобода от стереотипов. Смелость мысли. Буйство фантазии. Так что те, кто пытается копировать Долину, нарушают главный ее принцип – не воспроизводить уже известное, а придумывать новое.
Кремниевая долина – это великое, но случайное явление. Она подарила миру микропроцессор, маршрутизатор и десятки других великих изобретений. Она прославила Стэнфорд и увековечила Долину восхищенных сердец. И возникнуть она могла только в Америке.
Копировать ее незачем. Ни нам, ни России. Впрочем, учить соседей не стоит. Лучше учиться самим. Нам, белорусам, лучше учиться у шведов и финнов. Чему именно – поговорим в следующих номерах.
Опционы
В компаниях Кремниевой долины умели заинтересовать людей… не платя им денег. Когда образовывалась новая компания (под идею), финансов на зарплату не было. И тогда людям предлагали поработать бесплатно, просто за акции, которые поначалу ничего не стоили.
Те, кто соглашался, конечно, рисковали. Компания могла прогореть – и получилось бы, что они вкалывали бесплатно. Но могло быть и по-другому – компания брала резкий старт, и акции, которые вчера не стоили ничего, оценивались в миллионы. В этом случае сотрудники получали доходы, несравнимые с обычной зарплатой. Многие молодые хай-тек компании до сих пор используют такую методику.
Горбачев
По большому счету, главная идея перестройки формулировалась просто – хватит заниматься «ракетами», давайте займемся «сапогами».
Посыл был правильный. На ракеты уже не хватало денег, а в плохих сапогах ходить надоело.
Если кто не помнит, горбачевская «модернизация» началась вовсе не с демократии. Первым словом было – ускорение. На основе научно-технического прогресса. Идея казалась простой – надо поднапрячь науку, перевооружить производства, выпускать поменьше танков, побольше телевизоров – и все наладится.
Ключевая мысль – нужны новые технологии. Почти по Медведеву. Правда, времени и денег у Горбачева было гораздо меньше. Потому что цены на нефть были гораздо ниже. Поэтому правильные выводы приходилось делать гораздо быстрее. Вскоре о науке и прогрессе забыли. Горбачев решил осуществить редкую для России вещь – политическую модернизацию.
Этим он и вошел в историю. Многие ему должны быть благодарны. Например, миллионы тех, кто уехал из страны и прекрасно устроился на Западе – от Кремниевой долины до Германии (где «русские» составляют третью по численности этническую группу страны после немцев и турок).
У них прекрасные дома с бассейнами и солидные счета в банках. И хотя уже давно нет «железного занавеса», а в Москве можно купить все то же, что в Нью-Йорке, мало кто торопится возвращаться.
Речь не о жуликах – речь о врачах, профессорах, программистах и изобретателях. О тех, кто уехал благодаря Горбачеву и устроил свою жизнь так, как хотел. Их немало – их миллионы. Они могут быть ему благодарны.
Горбачеву должны быть благодарны и те, кто стал «мелким и средним предпринимателем» на постсоветском пространстве. А равно «ведущие журналисты», поп-звезды, пиарщики, рекламщики и прочая, прочая, прочая. Они никогда бы не жили так, как живут сейчас. Таких тоже немало – их миллионы.
Еще больше должны быть благодарны Горбачеву политики и чиновники постсоветского пространства. Они бы никогда не стали теми, кто они есть. Путин уволился бы в запас полковником, а Медведев служил бы при кафедре под руководством профессора Собчака. Горбачев открыл им дорогу – и не только им. Они могут быть ему благодарны.
И конечно, господа олигархи – и большие, и те, кто поменьше. Абрамович – не Гейтс, Вексельберг – не Джобс, а Фридман – не Делл. И даже не Сорос. Они не изобрели прорывных технологий (как «Интел», «Сиско» или «Эппл»). Не внедрили новые формы организации бизнеса (как «Уолл-Март»). Не создали новый стандарт качества (как «Икеа»). Они даже не умели виртуозно играть на бирже – так, как Баффет, Сорос или Роджерс. Так что миллиардерами они могли стать только в России. И потому каждый на своем рабочем столе должен держать небольшой золотой бюстик М.С. Горбачева.
Горбачеву могут быть благодарны отдельные страны. Например, Эстония. При СССР эстонцы жили неплохо (потому что работали). А сейчас живут еще лучше (потому что продолжают работать – спокойно и несуетливо).
Но есть те, у кого нет хороших слов для Горбачева. Те, кто спился из-за безнадеги 90-х. Те, кто бежал из родных мест во время войн в Закавказье, Средней Азии, на Кавказе и в Приднестровье. Не скажут спасибо жители забытых моногородов и деревень – провинциальная Россия, брошенная на произвол судьбы.
Всех их никто не считал. Но думается, что их гораздо больше, чем тех, кто уехал на благополучный Запад.
Политическая модернизация Горбачева дала странный результат. Очень много тех, кто проиграл. Но и тех, кто выиграл, немало.
Горбачев поменял многое. Больше, чем все русские цари. И почти столько же, сколько Ленин. Но главное осталось неизменным – Россия по-прежнему жила тем, что Бог послал (плодами недр). И по-прежнему ей правил не царь и не народ, а «сто тысяч столоначальников»…
Наши дни
Когда-то граф Витте писал – хочешь что-то сделать в России, делай быстро. Иначе затянет трясина повседневности. И от любой светлой идеи не останется ничего, кроме воспоминания.
Неясно – читал ли Медведев Витте. Если и читал, то невнимательно. И выводов никаких не сделал.
Президентом Медведев стал в марте 2008 года. К модернизации призвал в сентябре 2009-го (статья «Россия, вперед!»). В статье нет решений и рецептов. Только призыв – «даешь модернизацию!». Призыв Медведев формулировал полтора года. Многовато.
С момента эпохальной публикации прошел год. За это время появилось еще две идеи. Во-первых, построить город-сад в Сколково. Во-вторых, переименовать милицию в полицию.
Больше – ничего. Слабовато.
О модернизаторе Медведеве хочется написать многое. Но писать нечего. Хочется пространно порассуждать о перспективах российской модернизации. Но не получается. Потому что все слишком ясно и просто.
Модернизация в России – это функция от цены на нефть. Больше цена – меньше модернизации. И наоборот. Шанс у модернизации появляется при цене 10 долларов за баррель и ниже.
Не факт, что шансом этим воспользуются. Потому как в этом случае есть и другой сценарий – страна может просто развалиться. Тут все зависит от того, кто будет в Кремле. Если реинкарнация графа Витте – страна выживет. А если «акционеры Газпрома», то развалится.
Но 10 долларов за баррель дают хотя бы шанс. Все, что выше, не дает даже его. При цене 70-80 долларов за баррель (как сейчас) модернизировать ничего не будут, но будут говорить. При цене 100 даже говорить перестанут. А при цене выше 120 возникнет закономерный вопрос – а на кой нам модернизироваться? Мы ж энергетическая сверхдержава… Все это проверено временем. Самый свежий эксперимент – последние 10 лет.
Путин начинал с цены 20 долларов. Страхи 90-х еще не прошли, и потому кто-то что-то еще пытался делать. Потом цены взлетели до 140 за баррель. На лице доселе робкого Путина появилась фирменная ухмылка, а политологи родили анекдот под названием «энергетическая сверхдержава».
Потом грянул кризис. Цена упала до 40-50. Начались разговоры о модернизации. Венцом их стала статья Медведева. Но падение нефтяных цен остановилось. И статья осталась просто статьей.
Так будет и впредь. Поднимутся цены на нефть – статья Медведева окончательно отправится в мусорную корзину. Опустятся, но не сильно – начнут цитировать чаще (но делать все равно ничего не будут). Рухнут – и статья, и автор, и начальник автора отправятся в учебники истории.
Так что предсказать будущее российской модернизации легко. А вот нефтяные цены – трудно…
НЕ СКОЛКОВО
КРАТКАЯ ИСТОРИЯ КРЕМНИЕВОЙ ДОЛИНЫ
Дело в букве
«Так чем станет Сколково?» – спрашивали у российских чиновников. «Российской Силиконовой долиной», – следовал стандартный ответ. И сразу становилось ясно – люди не знают, о чем говорят.
Итак, для начала запомним. Если кто-то скажет вам, что он создаст доморощенную «Силиконовую долину» (как в США) и там будет хай-тек – смейтесь ему в глаза. Смейтесь долго и заразительно. А потом посоветуйте перед строительством «долины» для начала выучить английский язык. Это проще, а главное – дешевле.
Суть вот в чем. В английском есть два слова – «Silicon» и «Silicone». Отличаются они одной буквой и совершенно разным смыслом.
«Silicon» – это кремний. Из него делают полупроводники для микропроцессоров в компьютерах.
«Silicone» – это силикон. Тот самый, из которого делают огромные груди и ужасные надувные губы.
Знаменитую долину хай-тека называют «Silicon Valley», то бишь «КРЕМНИЕВАЯ ДОЛИНА». А есть еще и «Siliconе Valley», то бишь «Силиконовая долина».
«Кремниевая долина» – это хай-тек. А у настоящей Силиконовой есть еще одно название – порнодолина. И вот вопрос – так что же будут строить в Сколково?
А теперь серьезно, без стеба и иронии. Буквоедство – дело плохое. Как говорится, «хоть горшком назови…». Но если люди берутся за грандиозный проект, то неплохо бы владеть элементарной грамотностью. И когда большой кремлевский чиновник путает кремний с силиконом, то на ум приходит только одно – прежде чем изучать интегралы, хорошо бы выучить таблицу умножения…
«И дух Божий носился над водой…»
Кремниевая долина началась не с госпрограммы и крупных инвестиций. И даже не с гениев, окопавшихся в гаражах. Все это появилось потом. И гениальные гаражные изобретения, и миллиардные обороты. Но вначале был УНИВЕРСИТЕТ.
Речь, конечно, о Стэнфорде.
Своим рождением Стэнфорд обязан смерти. Смерти ребенка.
Лиланд Стэнфорд был сильным человеком. Умным, хватким и очень разворотливым. Ему везло. Он заработал кучу денег и стал одним из самых влиятельных людей Калифорнии. Но иногда Судьба забывает о своих любимцах. В 1885 году у Стэнфорда умер сын. Ему было всего 15 лет.
В память о мальчике Стэнфорд подарил человечеству университет. И дал ему имя сына.
Сумма, пожертвованная Стэнфордом на создание университета, колоссальна – что-то около 500 млн. долларов на нынешние деньги.
Но деньгами дело не ограничилось. Чета Стэнфордов (Лиланд и Джейн) поселила в нем новый дух. В университете не было чопорности, а главная ставка делалась на прикладные знания. Именно это позволило совершить революцию.
Революция случилась, когда Стэнфордов уже не было на свете. А революционера звали профессор Фредерик Терман.
Терман самозабвенно любил Стэнфорд. Здесь профессором был его отец, здесь профессором стал он сам. Терман работал и в Гарварде, и в Массачусетском технологическом институте. Но после Второй мировой он все равно вернулся в Стэнфорд. И ему очень хотелось, чтобы так же поступали другие.
Терману было не по душе, что лучшие студенты мигрируют с Западного побережья (Калифорния) на Восточное (в Гарвард, в Массачусетский технологический институт и пр.).
Он решил развернуть «поток мозгов» в обратном направлении. Идея была проста – переманите лучших исследователей в Стэнфорд, и студентам незачем будет менять теплую Калифорнию на северный Массачусетс. Более того – в Стэнфорд потянутся из других штатов.
Легко сказать – трудно сделать. Нужны были деньги. А их как всегда не было.
Зато университет владел огромным участком земли. Но вот незадача – продать его было нельзя. Это запрещалось завещанием Лиланда Стэнфорда. И тут у профессора Термана родилась идея – если нельзя продать, то можно отдать. В аренду. Причем только высокотехнологичным компаниям. Так зарождался Стэнфордский промышленный парк.
В теории получалось неплохо. Университет получает деньги. Высокотехнологичные компании получают дешевые участки под офисы. И главное – под боком у них университет. Здесь можно набирать сотрудников и черпать идеи. Да и студентам никуда не надо уезжать. Бери участок в льготную аренду и начинай бизнес.
На деле все шло туговато. Поначалу бума не было. Помогали лишь личные связи профессора Термана.
Идея не отпускать студентов далеко от университета владела Терманом еще до войны. Он уговаривал своих студентов – создавайте компании при университете, не пожалеете! Двоих он уговорил – и они не пожалели. Студентов звали Уильям Хьюлетт и Дэвид Паккард.
Первое их изобретение – генератор звуковой частоты. Первый солидный заказчик – студия «Уолт Дисней». Первое место дислокации «Хьюлетт-Паккарда» – гараж в Пало-Альто. Тот самый. В самом сердце будущей Кремниевой долины.
Ни Уильяма Хьюлетта, ни Дэвида Паккарда уже нет на свете. А оборот компании «Хьюлетт-Паккард» сегодня – почти 115 млрд. долларов. Больше, чем у «Газпрома».
Почему «кремниевая»?
Вначале у этих мест было более поэтическое название – Долина восхищенных сердец. Поэзию заменил прозой физик Уильям Брэдфорд Шокли. Он работал с полупроводниками – и за исследования в этой сфере получил Нобелевскую премию (вместе с коллегами открыл т.н. «транзисторный эффект»).
Характер у Шокли был тяжелый. В компании «Bell Labs» (где он сделал многие свои открытия) Шокли чувствовал себя не в своей тарелке – это и помогло перетянуть его в Калифорнию. И здесь его ждала… неудача!
Позже Долина восхищенных сердец станет центром хай-тека – прежде всего благодаря полупроводникам. Шокли соберет отличную команду. И сам же ее разрушит. Перед собой и коллегами он поставит задачу – создать транзисторы, используя… кремний (до этого использовали более дорогой германий).
Задача будет решена. Но коммерческий прорыв осуществят уже без первопроходца Шокли.
Своеволие нобелевского лауреата не довело до добра – от него ушли лучшие. Потом их назовут «вероломной восьмеркой». Хотя они могут поспорить. Если они и «предали» своего общего шефа Шокли, то только потому что сам Шокли «предал» их общую идею – кремниевые полупроводники. В какой-то момент он решил забросить тему. Но восемь человек в команде не согласились. Они ушли от Шокли и основали свою компанию. Вместо «Shockley Semiconductor Laboratory» появилась «Fairchild Semiconductor».
Потом и она распадется. И двое из восьмерки (Роберт Нойс и Гордон Мур), взяв третьим Энди Гроува, создадут знаменитый «Intel».
В конце концов кремний принес миллиарды. А долина получила свое сегодняшнее название – Кремниевая.
Уильям Шокли не приобщился к доходам. Но слава второго отца-основателя Кремниевой долины (после профессора Термана) по праву осталась за ним.
Спасибо СССР
Впервые Кремниевую долину назвал «кремниевой» журналист Дон Хофлер. В ту пору (1971 год) уже было о чем писать и чем восхищаться.
Что же произошло за почти четверть века, минувшие с того момента, когда профессору Терману пришла идея сдавать землю Стэнфорда в аренду?
А произошло вот что. В Кремниевую долину пришли большие деньги. Очень большие. Идеи объединились с деньгами. И прогресс рванул с места в карьер.
Благодарить за это нужно… СССР. И если папой Кремниевого чуда справедливо считают профессора Термана, то на роль мамы может претендовать красная Москва. Это не шутка. Деньги в Кремниевой долине появились благодаря Пентагону. А деньги у Пентагона появились благодаря СССР. Без «красной угрозы» не было бы больших военных бюджетов. Без военных бюджетов не было бы американского хай-тека.
Парадокс истории. Никому не нужная холодная война принесла человечеству как минимум две полезные вещи – во-первых, отсутствие мировых войн (из-за боязни ядерного самоуничтожения); во-вторых, ряд научных прорывов (от атомной энергии до Интернета – благодаря исследованиям, профинансированным ВПК).
В холодную войну и СССР, и США внесли равный вклад. А вот выгоду получили разную. Американский ВПК питал не только армию, но и экономику. Советский ВПК питал сам себя.
Американский военный бюджет расходился по частным карманам. В СССР был один карман – государственный. Да и обычный здравый смысл подсказывал – зачем отдавать частнику, если можно отдать самому себе?
В итоге Штаты получили Кремниевую долину и самый сильный хай-тек в мире. А СССР проспал компьютерную революцию (а потом и вовсе развалился).
У нас были свои гении. И свои сильные управленцы. А вот система была иной. Ведь если бы американцы распределяли огромные военные бюджеты по госкорпорациям, у них случилось бы то же самое. У правил нет исключений – скупой всегда платит дважды. И теряет все.
В 50-е годы без госзаказов не выжила бы ни одна хай-тек компания. До эры Интернета и персональных компьютеров было еще далеко. И если бы компании работали лишь на гражданский сектор, то они бы попросту прогорели.
Но Пентагон денег не жалел. Почти половина производившихся транзисторов шла на нужды оборонки. В исследования вкладывались колоссальные средства. Военные могли рисковать. Именно они оградили зарождающийся хай-тек от штормов и бурь свободного рынка.
Госзаказ стал фундаментом процветания. Потом появились стены в виде венчурных фондов. Под идеи и разработки стали давать частные деньги. Инвесторы знали – если изобретение стоящее, его купят. Купит все тот же ВПК.
И наконец, стены увенчались крышей. После венчурных фондов пришли иностранные инвестиции. Весь мир понял – здесь можно заработать. Причем очень много.
В этом смысле история Кремниевой долины поучительна. Хай-тек не рождается в обычном свободном рынке. Ему нужна теплица. И без государства здесь не обойтись.
Без бюрократии
Проблема только в том, как ведет себя госбюрократия – помогает или руководит. Кремниевой долине повезло – бюрократы (в основном военные) давали заказы, финансировали исследования… и больше ни во что не вмешивались.
Кремниевая долина росла сама по себе – без отчетов и планов. Ее не строили, как дом, согласно проекту – она росла, как дикий сад.
Если написать полную и подробную историю долины, то перед нами окажется не история успехов, а история заблуждений, поражений и провалов. Просто эту историю никто не пишет. Таково свойство человеческой памяти – помнить лучшее.
Когда говорят о Кремниевой долине, вспоминают тех, кому улыбнулась удача: гараж, с которого начался «Хьюлетт-Паккард»; неутомимого Стива Джобса, создавшего «Эппл»; эмигранта из СССР Брина и его друга Пейджа, основавших «Гугл»; супругов Босака и Лернер, давших старт «Циско».
Никто не пишет о сотнях ошибок, провалов и разорений. О многих из них просто не знают. Неудачники не попадают в летописи. Но они были – и их было гораздо больше, чем миллиардеров из гаража.
Так что сад был именно «диким». Но, несмотря на это, он расцвел и стал плодоносить.
Как это у них получилось?
На этот сложный вопрос есть простой ответ – СЛУЧАЙНО.
Повторим – Кремниевая долина появилась СЛУЧАЙНО (!!!). Именно это никак не могут понять те, кто пытается ее копировать.
Если бы не было Термана – долины не было бы. Может быть, она явилась бы в другом месте. А может, и не появилась вообще.
Есть и другой вопрос – а что изменилось бы, если бы Долины не существовало? Гадать – дело неблагодарное. Но почему-то думается, что, по большому счету, было бы то же самое.
Принцип «все, что может быть изобретено – будет изобретено» никто не отменял. Возможно, какие-то открытия поменяли бы свою географию. То бишь, их сделали бы не в Калифорнии, а в том же Массачусетсе. Возможно, штаб-квартиры хай-тек корпораций не жались бы боками друг к другу, а сидели бы в разных штатах. Сидит же «Делл» в Техасе, а «Майкрософт» в штате Вашингтон… А возможно, появилась бы совершенно иная форма теплиц для хай-тека.
Главный принцип, благодаря которому делались великие открытия, – свобода от стереотипов. Смелость мысли. Буйство фантазии. Так что те, кто пытается копировать Долину, нарушают главный ее принцип – не воспроизводить уже известное, а придумывать новое.
Кремниевая долина – это великое, но случайное явление. Она подарила миру микропроцессор, маршрутизатор и десятки других великих изобретений. Она прославила Стэнфорд и увековечила Долину восхищенных сердец. И возникнуть она могла только в Америке.
Копировать ее незачем. Ни нам, ни России. Впрочем, учить соседей не стоит. Лучше учиться самим. Нам, белорусам, лучше учиться у шведов и финнов. Чему именно – поговорим в следующих номерах.
Опционы
В компаниях Кремниевой долины умели заинтересовать людей… не платя им денег. Когда образовывалась новая компания (под идею), финансов на зарплату не было. И тогда людям предлагали поработать бесплатно, просто за акции, которые поначалу ничего не стоили.
Те, кто соглашался, конечно, рисковали. Компания могла прогореть – и получилось бы, что они вкалывали бесплатно. Но могло быть и по-другому – компания брала резкий старт, и акции, которые вчера не стоили ничего, оценивались в миллионы. В этом случае сотрудники получали доходы, несравнимые с обычной зарплатой. Многие молодые хай-тек компании до сих пор используют такую методику.