chip_burunduk | Продолжение МОДЕРНИЗАТОРЫ РОССИИ. ОТ ЛЖЕДМИТРИЯ ДО ДМИТРИЯ

Часть 2
Сперанский
Обычно историки дают оценки государственным деятелям постфактум. Это естественно, ведь дело историка – прошлое; настоящее его касается мало.
Но в случае графа Сперанского жизнь распорядилась по-другому. Его судьбу решил историк. И не просто личную судьбу, но и судьбу его реформ. Звали историка Николай Михайлович Карамзин.
Все полагают, что главный вклад Карамзина в российскую историю – это ее (истории) описание. Ошибаются. На самом деле, Карамзин не только описывал историю – он ее направлял. В частности, Николай Михайлович стал могильщиком одной из модернизаций.
Дело было так. В начале своей карьеры Александр I желал остаться в памяти потомков не только соучастием в убийстве собственного отца, но и еще чем-нибудь. Чем именно – он точно не знал, но что-то сделать ему хотелось. Славных побед можно было искать на двух путях – в битвах с врагом внешним и врагом внутренним.
Внешний враг имелся один – Наполеон Бонапарт. Внутренних оказалось поболе – воровство чинуш, распутство дворян, рабство крестьян. Плюс дураки, дороги. В общем, традиционный список.
Биться Александр решил на два фронта сразу. Для Наполеона он призвал генералов, для внутреннего врага – реформаторов. Генералов Наполеон разбил в пух и прах под Аустерлицем. И царь на некоторое время попал под чары реформаторов (модернизаторов).
Главнейшим и умнейшим из них оказался Михайло Михайлович Сперанский. Сын бедного сельского священника, выбившийся в люди, имел на удивление светлую голову (позже Бонапарт так о нем и скажет – «единственная светлая голова в России»).
Сперанский за несколько лет начертал удивительно точную и толковую программу модернизации России. Там было многое – и реформа чиновничьего аппарата, и построение «правового государства», и постепенное уничтожение крепостного рабства. Реформы не были прожектами – они были тщательно продуманы, прописаны и частично начали воплощаться в жизнь.
Но едва Сперанский начал подбираться к главному пункту – крепостному рабству, империя насторожилась. Против Сперанского заработал «двор». К царю Александру отрядили историка Карамзина. Тот живо и образно объяснил самодержцу – Сперанский желает отменить рабство; но вместе с рабством падет и самодержавие. Царь подумал – и выгнал Сперанского. Просто так – в один день, без извинений и объяснений.
Ничего не попишешь. «Властитель слабый и лукавый»… Пушкин умел давать меткие характеристики.
Потом Сперанского вернут из ссылки. И даже назначат на разные посты. К нему благосклонно отнесется архиконсерватор Николай I (царю понадобятся умные люди без умных мыслей). Сперанский поймет правила игры – и будет играть в них до самой смерти.
Кто же прав был? Сперанский или Карамзин? Каждый по-своему. Сперанский думал о России, Карамзин – о царе. А Александр Павлович наивно полагал, что можно совместить интересы самодержца и державы. Карамзин объяснил – «не можно».
Александру I понадобилось десять лет, чтобы понять – реформы идут во благо России, но во вред ему самому. История подтвердила правоту Карамзина.
Режим отлично просуществовал еще лет сто. Да, приходилось пятиться и отступать. Через полвека пришлось освободить крестьян (без земли). Еще через полвека появилась Дума (без полномочий). И только потом пришел час расплаты. Расплачивался праправнук Александра.

Царь-освободитель
Настоящие реформы в России начинались только в двух случаях. Во-первых, если в казне было пусто. Во-вторых, если Россию били на поле брани.
Александр II в наследство получил тощий бюджет и позор Крымской войны. Реформы стали неизбежны.
История повторится через полвека. После разгрома в русско-японской и под угрозой падения рубля царь Николай созовет первую Думу.
Еще через 80 лет в той же стране с другим названием иссякнут нефтяные доходы. А армия окажется в афганском тупике. И тогда генсек Горбачев провозгласит перестройку.
Все трое кончат плохо. Царя Александра убьют. Николая убьют. Горбачеву повезет больше – власть отберут, но жить оставят.
Любая российская реформа начинается с четырех слов – так дальше жить нельзя. И продолжается еще тремя – надо что-то делать. Что именно – никто не знает. А потому делают, что могут.
Александр-освободитель сделал, что мог. Освободил крестьян (оставив их без земли). Учредил земство (сохранив все права дворянства). Ввел суды присяжных (так и не обуздав полицейских держиморд).
Александр брался за многое – и ничего не доводил до конца. Сделав шаг, он вдруг останавливался, оглядывался… да так и замирал на месте. Иногда (по прошествии долгого времени) делал еще шаг. Чаще – отступал назад.
Чтобы он ни делал, все были недовольны. Он дал крестьянам свободу, но они требовали землю. Он дал интеллигенции земство, но она требовала парламент. Он сохранил самодержавие, но реакция требовала диктатуры.
Так и прошли четверть века его царствования. Крестьяне роптали, что волю украли. Дворяне жаловались, что их разоряют. Консерваторы требовали виселиц, либералы звали к топору.
Уже в первые годы правления император остался один. И был одиноким до самой смерти.
Пожалуй, это самый несчастный из русских царей.
Всю жизнь его душили сомнения. Всю жизнь он метался между двумя полюсами. Между законной женой и княжной Долгорукой. Между держимордами и либералами. Между Муравьевым-вешателем и братом Константином. Между Азией и Европой. Между жизнью и смертью (шутка ли – пережил шесть покушений).
Кажется, лишь под конец жизни Александр как будто опомнился. Возможно, он понял – реформы нельзя бросить на полпути. Такой реформатор, что пьяный хирург: разрезать – разрезал, а зашить забыл.
Судьба дала ему последний шанс. Рядом с ним появился Лорис-Меликов.
Граф торопился. Словно чувствовал – слишком много времени упущено, слишком мало его осталось. Проект первой русской конституции (хилой, робкой, но все же конституции!) разрабатывается меньше чем за год.
Начинает работать полиция. Если раньше она выдумывала заговоры, то теперь их раскрывает. Верхушку «Народной воли» взяли за несколько дней до рокового 1 марта.
Лорис-Меликову не хватило недели, чтобы спасти царя. И трех дней, чтобы спасти Россию (подписание конституции было назначено на 4 марта).
Пример показательный – не стоит откладывать на завтра. Завтра может не наступить никогда.
За того, кто уходит от решений, все решает сама судьба. Так случилось и с царем Александром. Его жена умерла – и он смог наконец обвенчаться с Долгорукой. А 1 марта 1881 года судьба поставила точку в его сомнениях о пути России.
Интересно, что после первого взрыва царь не торопился покинуть место покушения. Он поговорил с бомбистом Рысаковым. И медленно пошел осматривать воронку от взрыва. Его уговаривали поскорее уехать. Но и тут Александр медлил. Он вновь о чем-то думал. В чем-то сомневался. Что-то вспоминал…
Эти мгновения все и решили. Второй бомбист (наш земляк, уроженец Минской губернии Гриневецкий) не промахнулся.
Судьба провела Россию мимо конституции. И повела ее дальше – к революции.

Витте
Путь к революции был неблизким – 36 лет. На этом пути России повстречался человек, который мог бы все изменить.
Имя этого человека – граф Сергей Юльевич Витте.
Лучше всех о нем написал академик Тарле: «Основная черта Витте, конечно, – жажда и, можно сказать, пафос деятельности. Он не честолюбец, а властолюбец. Не мнение о нем людей было ему важно, а власть над ними была ему дорога. Не слова, не речи, не статьи, а дела, дела и дела – вот единственное, что важно».
Витте и был ЧЕЛОВЕКОМ ДЕЛА. Не реакционером и не революционером. Не либералом и не маргиналом. Не слюнтяем и не держимордой. Не бюрократом и не харизматиком. Не заоблачным теоретиком и не узколобым хозяйственником.
Он был тем, кем надо. И когда надо.
Витте был отцом русской промышленности. Главным строителем Транссиба, КВЖД (и вообще русских железных дорог). Отцом золотого рубля. Добрым гением имперских финансов (и, наверное, одним из самых лучших министров финансов не только в российской, но и мировой истории). Спасителем России после поражения в японской войне (Портсмутский мир). Автором знаменитого октябрьского манифеста 1905 года (то есть создателем первого русского парламента). Укротителем первой русской революции.
Есть еще огромный список заслуг помельче – поддержка Менделеева, винная монополия, основание Корпуса пограничной стражи…
Если кого и можно назвать УСПЕШНЫМ МОДЕРНИЗАТОРОМ, то это Витте.
Первая русская индустриализация – это Витте. На ужасном казенном современном языке главные свершения Витте звучат так – защита отечественного товаропроизводителя и развитие отечественной индустрии, создание транспортной инфраструктуры (железные дороги), привлечение иностранных инвестиций и технологий, финансовая стабилизация.
Самое удивительное, что у него все получалось. Промышленность росла бешеными темпами, инвестиции текли рекой, рубль был крепок как никогда. А страна опутывалась сетью железных дорог.
Постепенно Витте вынашивал главную идею – аграрную реформу.
Самое лучшее, что мог делать царь – не мешать Витте. Именно так поступал Александр III. Но царь-гигант умер. На смену ему пришел сын. Николай недолюбливал Витте. За резкость и за успешность. За ум. И масштаб личности.
Царь начал действовать по-своему. Но всякий раз, когда он поступал не так, как советовал Витте, попадал впросак.
Ошибки царей обходятся дорого. Витте заклинал царя не обострять отношений с Японией. Но Николаю хотелось повоевать. Дело закончилось Цусимой.
Свой трон Николай мог потерять уже в 1905-м году. После поражения в войне страна бурлила. Генералы пустили по ветру финансовое благополучие, с таким трудом созданное Витте.
И царю пришлось обратиться к нелюбимому сановнику. Витте поехал в США и заключил с японцами почетный мир – проиграв все на поле сражения, Россия не уступила ничего за столом переговоров. В октябре Витте убедил царя подписать Манифест – в России впервые учреждался парламент. Витте стал первым премьером Российской Империи. Потом он сумел добыть денег – огромную, колоссальную сумму, которая спасла царскую власть. Знаменитый в ту пору Влас Дорошевич писал: «При С.Ю.Витте мы взяли у Франции 12 млрд. франков (по тем временам астрономическая сумма). А за пятью миллиардами начинается гениальность. Бисмарк взял пять миллиардов контрибуции. А Бисмарк был гениален. С.Ю.Витте взял их двенадцать».
После этого Витте стал не нужен. Ему пожаловали графским титул и дали пинка под зад.
Через десять лет царь Николай на станции Дно записал в своем дневнике знаменитое: «Кругом измена, трусость и обман».

Столыпин
О Столыпине говорят гораздо больше, чем о Витте, хотя сделал он несравненно меньше.
Поклонники Столыпина (а-ля Никита Михалков) числят за ним три заслуги. Утихомирил революцию. Провел крестьянскую реформу. Произнес знаменитую фразу: «Вам, господа, нужные великие потрясения, нам нужна великая Россия».
Фраза звонкая – спору нет. И ее произнесение – целиком заслуга Столыпина. Запишем фразу ему в актив.
Насчет реальных дел – все сложнее. Революцию утихомирил не Столыпин, а Витте. Именно он сделал три главные вещи – принудил царя издать октябрьский манифест. Вернул войска из Забакайлья (с театра русско-японской войны). И сумел взять огромный займ. То есть обеспечил правительство деньгами. Когда у властей есть деньги и армия, революции обычно тушатся легко. И наоборот. Деньги и армию царю вручил Витте. Так что роль Столыпина в тушении пожара первой русской революции невелика – он, как Путин и Шойгу, просто чаще появлялся перед «камерами» (в тех условиях – на думской трибуне). Потому его и запомнили больше. А пожар тушили другие.
С крестьянской реформой та же история. Все ее идеи прописал Витте и его сотрудники. И не в общем виде, а в виде конкретных законопроектов. Столыпину оставалось лишь подписаться под ними. И если бы он это сделал, то, пожалуй, принес бы России огромное благо. Но Столыпин, украв базовые идеи Витте, подогнал их под свой полицейский угол зрения. В итоге общину стали разрушать силком, административно (Витте предполагал делать ставку на добровольность и экономические методы). Разделенная Столыпиным деревня (на кулаков и прочих) стала ГЛАВНОЙ пороховой бочкой, взорвавшейся в 17-м году.
Проще говоря, Столыпин жил идеями Витте. И на деньги, одолженные Витте. Но любил произносить речи и вешать людей. Потому и запомнился.

Хрущев
О Ленине и Сталине мы уже писали, так что перейдем сразу к «модернизаторам», пришедшим после них. И если не считать несостоявшегося модернизатора Берию, то следующим по списку значится Никита Сергеевич Хрущев.
На первый взгляд у Хрущева в активе немало дел. Прекратил репрессии. Выпустил людей из лагерей. Развенчал культ. Устроил «оттепель». При нем запустили спутник, испытали водородную бомбу. И главное – при нем был Гагарин. Причем все это раньше американцев – и водородная бомба, и спутник, и Гагарин.
Еще были «хрущевки». Проще говоря, массовое строительство жилья для простых людей. Кстати, надо помнить: символом тесноты («гроб не вынести») «хрущевка» стала потом. Но для тех, кто переселялся в нее из бараков, она была за счастье.
Впрочем, если посмотреть внимательно, то окажется – почти все свои достижения Хрущев то ли «перехватил» у Берии, то ли «унаследовал» у Сталина.
Начнем по порядку. Точку в репрессиях поставил Берия. Он же открыл ворота тюрем и лагерей – провел первую амнистию, начал пересмотр многих дел. Культ развенчать не успел, но, судя по бумагам, собирался. Причем раньше, чем Хрущев. И, возможно, радикальнее.
Берия шел дальше Хрущева. Он хотел дать свободу не только людям, но и целым странам. В частности, предлагал отпустить с миром ГДР. Предлагал официально и настойчиво. И надо думать, своего бы добился (если бы не пуля в лоб от генерала Батицкого). Так что подлинным отцом оттепели был Берия. Хрущев стал ее отчимом.
То же было и с бомбой, и с космосом. Атомный проект запустил Берия. Часть секретов его люди украли. Оставшееся додумали наши ученые. Сталин и Берия смогли создать мощнейший мозговой трест. Сконцентрировали колоссальные ресурсы. Заставили работать науку, промышленность и разведку в синхронном режиме. Итогом стали ядерный арсенал, спутник и Гагарин.