Andrei Burdukou

Часть 2
Сперанский
Обычно историки дают оценки государственным деятелям постфактум. Это естественно, ведь дело историка – прошлое; настоящее его касается мало.
Но в случае графа Сперанского жизнь распорядилась по-другому. Его судьбу решил историк. И не просто личную судьбу, но и судьбу его реформ. Звали историка Николай Михайлович Карамзин.
Все полагают, что главный вклад Карамзина в российскую историю – это ее (истории) описание. Ошибаются. На самом деле, Карамзин не только описывал историю – он ее направлял. В частности, Николай Михайлович стал могильщиком одной из модернизаций.
Дело было так. В начале своей карьеры Александр I желал остаться в памяти потомков не только соучастием в убийстве собственного отца, но и еще чем-нибудь. Чем именно – он точно не знал, но что-то сделать ему хотелось. Славных побед можно было искать на двух путях – в битвах с врагом внешним и врагом внутренним.
Внешний враг имелся один – Наполеон Бонапарт. Внутренних оказалось поболе – воровство чинуш, распутство дворян, рабство крестьян. Плюс дураки, дороги. В общем, традиционный список.
Биться Александр решил на два фронта сразу. Для Наполеона он призвал генералов, для внутреннего врага – реформаторов. Генералов Наполеон разбил в пух и прах под Аустерлицем. И царь на некоторое время попал под чары реформаторов (модернизаторов).
Главнейшим и умнейшим из них оказался Михайло Михайлович Сперанский. Сын бедного сельского священника, выбившийся в люди, имел на удивление светлую голову (позже Бонапарт так о нем и скажет – «единственная светлая голова в России»).
Сперанский за несколько лет начертал удивительно точную и толковую программу модернизации России. Там было многое – и реформа чиновничьего аппарата, и построение «правового государства», и постепенное уничтожение крепостного рабства. Реформы не были прожектами – они были тщательно продуманы, прописаны и частично начали воплощаться в жизнь.
Но едва Сперанский начал подбираться к главному пункту – крепостному рабству, империя насторожилась. Против Сперанского заработал «двор». К царю Александру отрядили историка Карамзина. Тот живо и образно объяснил самодержцу – Сперанский желает отменить рабство; но вместе с рабством падет и самодержавие. Царь подумал – и выгнал Сперанского. Просто так – в один день, без извинений и объяснений.
Ничего не попишешь. «Властитель слабый и лукавый»… Пушкин умел давать меткие характеристики.
Потом Сперанского вернут из ссылки. И даже назначат на разные посты. К нему благосклонно отнесется архиконсерватор Николай I (царю понадобятся умные люди без умных мыслей). Сперанский поймет правила игры – и будет играть в них до самой смерти.
Кто же прав был? Сперанский или Карамзин? Каждый по-своему. Сперанский думал о России, Карамзин – о царе. А Александр Павлович наивно полагал, что можно совместить интересы самодержца и державы. Карамзин объяснил – «не можно».
Александру I понадобилось десять лет, чтобы понять – реформы идут во благо России, но во вред ему самому. История подтвердила правоту Карамзина.
Режим отлично просуществовал еще лет сто. Да, приходилось пятиться и отступать. Через полвека пришлось освободить крестьян (без земли). Еще через полвека появилась Дума (без полномочий). И только потом пришел час расплаты. Расплачивался праправнук Александра.
( Read more... )